Ой, всё!
"Сейчас здесь будет история о том, как я мучил Пушкина.
Еду, значит, в метро. Передо мною мужик. Мужик разгадывает сканворд и, надо сказать, весьма успешно. Практически все клеточки заполнены буквами, осталось всего несколько не открытых слов. На одно из них указывает стрелочка с портрета. А на портрете человек в мундире, при орденах и погонах, нос длинноватый, лысинка легенькая, большие глаза. Фамилия длинная, у мужика уже букв пять есть, но не может он осилить. А у меня настроение, вроде бы, ничего.
- Бенкендорф, - говорю, кивая на портрет, - Александр Христофорович, начальник третьего отделения канцелярии его величества. Надзиратель над Пушкиным и другими писателями.
Мужик посмотрел на меня так, словно я его дубиной отоварил.
- Несельев, - говорит, - Андрей Владимирович.
И руку мне тянет.
Говорила же мне мама: "Алешенька, не приставай к чужим дядям в метро". Ну, в кого же я непослушный такой вырос?"
Алексей Дурново.
Еду, значит, в метро. Передо мною мужик. Мужик разгадывает сканворд и, надо сказать, весьма успешно. Практически все клеточки заполнены буквами, осталось всего несколько не открытых слов. На одно из них указывает стрелочка с портрета. А на портрете человек в мундире, при орденах и погонах, нос длинноватый, лысинка легенькая, большие глаза. Фамилия длинная, у мужика уже букв пять есть, но не может он осилить. А у меня настроение, вроде бы, ничего.
- Бенкендорф, - говорю, кивая на портрет, - Александр Христофорович, начальник третьего отделения канцелярии его величества. Надзиратель над Пушкиным и другими писателями.
Мужик посмотрел на меня так, словно я его дубиной отоварил.
- Несельев, - говорит, - Андрей Владимирович.
И руку мне тянет.
Говорила же мне мама: "Алешенька, не приставай к чужим дядям в метро". Ну, в кого же я непослушный такой вырос?"
Алексей Дурново.
